Интересно, почему Мариса решила помочь? Она никогда не относилась к Чарли как-то по-особенному, правда, в том числе, никогда и не ненавидела его. Ей вообще была безразлична судьба брата. Долгое время, пока не забеременела Тара, у нее единственной из сестер Ромто был ребенок, которому она и посвящала все свое время. Ведьма жила своей отдельной семьей, не строя козни, не вникая в интриги, которые непрерывно плели Луиза с Марго. Чарли помнил, что Мариса никогда не была особенно удачливой колдуньей, и часто Марго, которая была младше Марисы, посмеивалась над сестрой. Вероятно, сегодня Мариса решила позабавиться, понаблюдать беспомощную ярость на лице Марго, по крайней мере, ее удовлетворенная улыбка, которую заметил Чарли в палате, подтверждала именно эти догадки. Разумеется, Мариса может передумать в любой момент, и Чарли следует сбежать прямо сейчас, пока не поздно. Алис, скорее всего, сможет справиться сама, позвонить Джефри, например, или ее начальнице Джил. Да, нужно немедленно уезжать. Чарли присел не диване, собираясь с мыслями.
Как только он покинет страну, первым делом позвонит Таре и попросит отдать его долги, ведьма должна согласиться, потому что сумма не настолько большая, чтобы стеснить сестру. Маг пересчитал деньги на столе — на дорогу "туда" должно хватить, а на "обратно" либо он наколдует полосок, либо деньги ему и вовсе не понадобятся. Не в силах отказать себе в минуте отдыха, Чарли растянулся на диване, убеждая себя, что это только на пару мгновений. Блаженно закрыл глаза. Еще пока слабая, но постепенно разрастающаяся головная боль предупреждала о том, что действие зелья заканчивается. Странно, он думал, хватит на дольше, наверное, и правда, успел потерять много крови.
Псих, разодравший себе запястья серебряной вилкой — Чарли усмехнулся — он улыбался умирая. Алис стоит его бояться еще больше, чем Адама. Том прав, нормальные люди не режут себе вены. Хорошо, что Том больше не будет помогать, так будет лучше. Чарли не нужна помощь, он привык решать свои проблемы один.
Вскоре маг почувствовал, как его тело тяжелеет, словно наливаясь свинцом, с огромным трудом оторвал руку от дивана, чтобы почесать ссадину на голове. Попытался открыть глаза — бесполезно. Облизал пересохшие губы. Еще через несколько минут Чарли понял, что в ближайшие часы он никуда не сможет пойти.
9
Он пролежал несколько часов, не имея возможности шевелиться, то проваливаясь в забытье, то возвращаясь из мира своих личных кошмаров, давно ставших неотъемлемой частью его существования. Чувствовал, что затекли ноги, но изменение положения тела казалось невероятно сложной задачей. Пришлось настраиваться в течение нескольких минут, сосредотачиваться, целенаправленно посылая команды из мозга ноющим мышцам. Наконец, получилось, Чарли перевернулся на бок.
Обрушившийся на город дождь атаковывал карниз окна. Чарли всегда любил грозу, считал ее появление хорошим знаком, и даже сейчас улыбнулся, находя в степенных ударах водных капель о металлическую поверхность некоторый ритм, который успокаивал, даря обманчивое ощущение безопасности. Маг понимал, что в любой момент его могут обнаружить, что до тех пор, пока организм не восстановится, он беззащитнее ребенка, но ему пришлось смириться с ситуацией. Последние сутки он и так действовал на пределе своих возможностей, иногда держась лишь на одном инстинкте самосохранения.
Во всяком случае, — успокаивал себя Чарли, — если его поймают, Алис снова будет в безопасности. О ней позаботятся сестры, как и обещали.
А если его не поймают? Если все-таки ему удастся убежать?
Что-то внутри, вероятно, это была совесть, шептало, что его эгоистическое желание бежать лишает Алис необходимой защиты. Хотелось верить, что Алис справится без помощи Чарли, что опасность преувеличена, что найдутся другие защитники. Ему необходимо было в это верить, иначе, как он мог ее оставить?
Перед тем как взять в руки вилку прошлым днем, Чарли тщательно просчитал свой план: обед в семье подают ровно в час, полдник — в четыре. Тара очень удивилась, когда ее брат приветливо поздоровался, поблагодарил за принесенную пищу и попросил о вишневом пироге. Чтобы она не забыла, Чарли несколько раз повторил свою просьбу, два раза уточнил насчет глазури. Его глаза блестели, морщинки на переносице разгладились, а потом он подмигнул, тем самым лишая сестру всякой подозрительности. Переполненная желанием помочь, а, может, еще раз увидеть его улыбающимся, Тара не могла не исполнить последнее желание брата. Вначале четвертого он занялся делом. Руки дрожали, слезы застилали глаза, мешая четко видеть происходящее, приходилось часто моргать и вытирать глаза рукавами толстовки, которой его заботливо снабдили, так как на чердаке было довольно прохладно.
Он так часто делал это с другими людьми — резал, рвал кожу, бил, вредил с помощью магии — думалось, что все пройдет без затруднений. Но нет, причинить вред другому человеку несравнимо легче, чем себе, хотя когда-то давно, много лет назад, казалось иначе. Копаясь в памяти в поисках чего-то, что могло бы помочь, Чарли вдруг вспомнил Элен, ведьму из его отряда, попавшую в плен и выторговавшую у демона Ротара жизнь в обмен на интересующую его информацию.
Чарли помнил, как шел по коридору, состоящему сначала из его подчиненных солдат, затем, — из вражеских воинов, вооруженных до зубов. Он чувствовал на себе десятки защитных чар, которыми его солдаты пытались защитить своего командира, в случае несоблюдения Ротаром оговоренных условий передачи пленных. Это была мирная встреча. Ротар, верный своему слову, согласился освободить уже бесполезную ведьму, правда, при одном условии. Воин Браша должен был лично забрать пленницу из рук демона.
Было видно, что Элен досталось, что она не с первого часа пыток начала говорить, вероятно, не с первого дня. Избитая, раненная, изможденная ведьма, ссутулившись, стояла на ногах, поддерживаемая демонической магией. Ее спутанные волосы были сбиты в жуткий колтун на голове, один глаз заплыл настолько сильно, что закрывающее его распухшее веко прятало под собой половину щеки. Воины обоих демонов встали в две шеренги напротив друг драга, образуя тем самым живой коридор, по которому шел Чарли к цели. Сначала его окружали друзья, затем — только враги. Он смотрел на Элен, думая о том, как сильно рискует своей жизнью, но никто бы не смог справиться с этой задачей лучше, это было ему известно. Когда до ведьмы оставалось менее двадцати шагов, Ротар небрежным жестом отшвырнул от себя несчастную, как ненужную вещь. Скрестил руки на груди, самодовольно наблюдая, как Элен, пресмыкаясь, позоря своего демона, ползла к пришедшему за ней магу, из последних сил переставляя ногами и руками.
